ЧТОБЫ ПОМНИЛИ: СТАЛИНГРАДСКИЙ КОСТЕР

23 августа 1942 года бои Великой Отечественной войны шли на всех стратегических направлениях. Но наиболее драматическими были бои на юго-западном и южном направлениях — там, где шло большое наступление вермахта. Враг стремился прорваться на Кавказ — чтобы лишить СССР нефти.

И выйти у Сталинграда к нижней Волге — перерезая пути доставки и кавказской нефти, и ленд-лизовских нефтепродуктов.

К утру 23 августа 16-я танковая дивизия генерал-лейтенанта Ханса-Валентина Хубе была еще на берегу Дона, на плацдарме у Вертячего. А около 8.00 по московскому времени, после прорыва обороны советской 98-й стрелковой дивизии, темно-серые танки и бронетранспортеры Хубе устремились на восток, к Волге, к Сталинграду. На большой скорости по ровной и твердой, окаменевшей от 30 — 35-градусной жары степи.

Вечером того же ясного, безоблачного на юге России дня 23 августа люфтваффе стали выполнять директиву Гитлера N 45 от 23 июля 1942 года — подчеркивавшую, что «особенно большое значение имеет заблаговременное разрушение города Сталинграда».

Организационная структура люфтваффе и большая дальность полета «Хейнкелей-111» и «Юнкерсов-88» позволили быстро перенацелить на Сталинград почти все исправные бомбардировщики 4-го воздушного флота — действовавшего на пространстве от Воронежа до Грузии и Казахстана.

Каждой эскадре (по-нашему — авиадивизии), группе (авиаполку) и отряду (эскадрилье) назначили время удара, курс и высоту подхода к цели и объекты, которые надо разрушить. Заводы, вокзалы, административные здания — все то, без чего город будет ввергнут в хаос...

Выше всех, прерывисто гудя моторами, шли бомбардировщики «Хейнкель-111» и «Юнкерс-88». Ниже — пикирующие бомбардировщики «Юнкерс-87».

Еще ниже — штурмовики «Хеншель-123» и «Мессершмитт-109Е-7». Расчищая небо перед ударными самолетами, рыскали «Мессершмитт-109Ф-4» и новейшие «Мессершмитт-109Г-2».

«Так страшно мне не было никогда в жизни. Самолетов налетело, как грачей, на вспаханное поле. Куда ни глянешь, сыпались вниз бомбы. Непрерывные взрывы, пожары, рушившиеся дома, вой сирен. Люди бежали к Волге, прятались в оврагах. Тела погибших лежали на расплавившемся от огня асфальте» – вспоминает бывшая медсестра госпиталя Елизавета Черноусова.

«Кромешный ад. Дым пожарищ застилает полуденное солнце. Взрывы страшной силы сотрясают воздух. Горят жилые кварталы, рушатся, как карточные, здания школ, превращенные в госпитали» (из дневника первого секретаря Сталинградского обкома ВКП(б) Алексея Чуянова).

Хуже всего было то, что из бомбоотсеков «Хейнкелей-111» и «Юнкерсов-88» посыпались не только фугасные бомбы, но и кассеты, из которых вылетели — и образовали медленно опускавшиеся на землю серебристо-белые облака — десятки тысяч листочков фольги, обмазанных фосфором. От соприкосновения с воздухом эти листочки вспыхивали, а попадая на какие-либо предметы, начинали пылать сине-белым пламенем такой температуры, что погасить его нельзя было ни водой, ни песком.

И Сталинград запылал весь — а не только военные объекты. Вспыхнули баки нефтехранилищ на берегу Волги. В ночь на 24-е зарево над Сталинградом было видно за 150 — 200 километров. Из нефтехранилищ все еще вытекали огненные языки и вливались в реку.

Массированные бомбовые удары по Сталинграду командующий 4-м воздушным флотом генерал авиации Вольфрам фон Рихтхофен наносил и 24 — 26 августа.

По материалам «Российской газеты».